Больше не хочу быть душечкой
С работы Игорь пришел в плохом настроении. Обронил: «Привет», разделся, прошел в гостиную и отгородился от меня развернутой газетой. Я присела напротив и стала ждать, когда он, наконец, обратит на меня внимание. Не дождавшись, спросила: Что пишут? - Где? -буркнул он, не отрываясь от чтения. - В газете... - терпеливо пояснила я. - Есть что-нибудь интересное?
- Нет, - Игорь так и не посмотрел в мою сторону.
Я пересела на подлокотник его кресла и легонько провела ладонью по плечу любимого. Он отодвинулся, но промолчал. Вид у него был недовольный.
- Неприятности на работе?
- Нет, - процедил сквозь зубы.
- Устал?
- Нет... - раздражение было уже готово вырваться наружу. «Конечно устал», - подумала я и снова протянула было руку, чтобы погладить Игоря по голове, но тут же поспешно отдернула - вспомнила, как пару минут назад он отпрянул.
- Приготовлю тебе ванну, - сказала, поднимаясь. - Какого масла налить в воду? Расслабляющего или возбуждающего?
- Никакого. Я не хочу сейчас принимать ванну, - ответил он.
- А что хочешь? Только скажи, и я сделаю...
- Хочу просто почитать газету. В тишине. Оставь меня наконец в покое! - все-таки сорвался Игорь на крик.
Я обиделась, но виду не подала. Пожала плечами и ушла на кухню готовить ужин. Почистила овощи, нарезала их тонкими полосками. Я обжаривала на сковородке кусочки куриного филе, когда услышала за спиной шаги. Обернулась.
- Оля, прости...
- За что, Игоречек? - с готовностью улыбнулась я.
- За то, что сорвался. Я, честное слово, не хотел тебя обидеть. Само как-то получилось...
- Я не сержусь. Проголодался? Через десять все будет готово. Игорь сел за стол, покрутил в руке кусочек сырой моркови, лениво, без аппетита сжевал его. Потом подпер подбородок руками и стал наблюдать за мной исподлобья. Его взгляд был угрюмым, и я почувствовала себя виноватой.
- Это ты меня извини, Игорек, - произнесла покаянно, - я не должна была приставать к тебе с глупыми вопросами. Я же понимаю, как сильно ты устаешь на работе.
- А ты разве не устаешь?
Я научилась улавливать малейшие нюансы его интонаций. Вопрос был задан не заботливым, а провокационным тоном.
- Ну что ты... Разве можно сравнивать? Я сижу в чистом теплом офисе, а ты в любую погоду с утра до ночи мотаешься по объектам, нервничаешь, переживаешь, с прорабами ругаешься... Не работа, а сплошной стресс. Сейчас покушаешь, а потом сделаю тебе массаж. Вот увидишь, усталость сразу как рукой снимет.
- Оля, иди ко мне...
Я уменьшила газ под сковородой и подбежала к нему. Замерла в ожидании ласки. Игорь протянул руку, но тут же отдернул ее.
- Черт... Ты током бьешься, - проворчал он недовольно.
- Это ацетатный шелк, на нем всегда скапливается статическое электричество, - виновато забормотала я, - но тебе всегда нравилось это кимоно. Ты же мне сам его подарил. Если хочешь, пойду переоденусь... Или не нужно?
Игорь поморщился, словно зуб заболел. Вздохнул, побарабанил кончиками пальцев по столешнице. У меня тревожно заныло сердце в предчувствии чего-то нехорошего. - Оль, слушай... А давай сходим куда-нибудь, вдруг огорошил он меня неожиданным предложением. - Прямо сейчас.
- Давай, - тут же согласилась я, удивляясь, что тревожное предчувствие не проходит. Ведь у нас все хорошо, откуда же это смутное ощущение грядущей беды? - Ты это просто замечательно придумал, улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка получилась искренней, не вымученной. - Мы так давно с тобой вместе никуда... Кстати, а куда пойдем?
- В пиццерию, - односложно ответил Игорь.
- Хорошо, - покладисто кивнула я.
- Нет, лучше к грузинам - что-то шашлыков захотелось. С соусом и лавашем.
-Ладно. Через пять минут буду готова. Выключила газ и пошла в спальню переодеваться. Я уже надела брюки и раздумывала, какой свитер лучше выбрать, когда в комнату вошел Игорь.
- Ты знаешь, я передумал идти в ресторан. Давай лучше останемся дома, - сказал он.
- Отлично, - я постаралась, чтобы он не заметил моего смятения. - Если честно, мне тоже не хотелось идти. Что может быть лучше тихого вечера дома вдвоем?
Игорь посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, потом резко повернулся и вышел, буркнув что-то себе под нос. Мне послышалось: «Так больше невозможно...» Обида обручем сдавила горло: ну что ему снова не так? У самого сегодня семь пятниц на неделе, а сумел повернуть так, что я чувствую себя виноватой. Или мне показалось? Конечно, показалось! С чего бы ему сердиться? Ведь у нас все отлично! Просто устал, перенервничал, продрог на морозе. Сейчас поест, отогреется, отдохнет... Снова переодевшись в кимоно (красное с вышитыми золотом цветами и драконами подарок Игоря на прошлый день рождения) , я поспешила на кухню. Он уже сидел там с мрачным видом, бессмысленно уставившись в непроглядную темень за окном. Еще несколько минут, - бросила я, проходя к плите. - Сейчас такой вкуснотищей буду тебя кормить! Ой, забыла, как называется. По-моему,. Посмотри, там закладка на сороковой странице, - кивнула на лежавшую на столе книгу «200 блюд японской кухни» и похвасталась: - После работы специально заехала в супермаркет за нужными приправами и побегами бамбука.
- У нас есть колбаса? Или сыр?
- Кажется, колбаса есть, я метнулась к холодильнику, - вот, целых полпалки салями.
- Сделай мне бутерброд... Не надо, я сам. Но я уже торопливо нарезала колбасу и намазывала хлеб маслом. Игорь взглянул на меня удивленно оценивающе, будто видел впервые:
- Оля, а как же твое японское блюдо?
- Завтра съедим, - беспечно улыбнулась я. Знали бы вы, чего стоила мне эта улыбка, но тут же, спохватившись, протянула растерянно: - Извини, забыла, ты же не любишь, когда еду разогревают. Только свежее...
- Ладно, давай твое японское блюдо. Я сидела напротив любимого и с удовольствием смотрела, как он ест. Не знаю, как другим женщинам, а мне доставляет удовольствие наблюдать, как мою стряпню ест мужчина. Не просто мужчина, а мой мужчина. Уставший, проголодавшийся и такой родной. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Сейчас его желудок насытится вкусной пищей, которую приготовили любящие женские руки, и сердце оттает. В конце концов, все мы живые люди, и у всех нас бывает иногда плохое настроение.
- Оля, нам нужно поговорить, - вдруг сказал Игорь. Сколько раз я слышала от мужчин эти самые слова, произнесенные точно таким же тоном! Я знала, что они означают и что за ними обычно следует. Неужели и Игорь?.. Нет, не может быть. Ведь за полтора года у нас не было ни одной ссоры! Даже мелкие размолвки можно пересчитать по пальцам. Нет-нет, только не это! Пожалуйста, не надо. Ну, хотя бы не сейчас! Игорек, родной, не делай необдуманных, опрометчивых поступков! Я понимаю, у тебя плохое настроение, ты раздражен, рассержен, но ведь сгоряча можно таких дров наломать!.. Вот отдохнешь, выспишься, и утром все покажется совсем в другом свете.
- Может, завтра поговорим? - попросила робко.
- Нет, сегодня, сейчас... - он надолго замолчал. Пауза так затянулась, что я уже не сомневалась в том, что именно Игорь скажет. В какой-то момент даже мысленно стала торопить его, потому что ожидание грядущей душевной боли было нестерпимым, чуть ли не более острым, чем сама боль. - Я больше так не могу. Нам нужно пожить отдельно, - решился он наконец. - Понимаешь, Оля, я должен побыть один, чтобы разобраться в себе, в своих чувствах...
- Чтобы побыть одному, не обязательно уезжать, - еле слышно произнесла я и отвернулась к окну, чтобы Игорь не увидел моих слез - мужчин, как правило, это раздражает.
- Перестань! Что за привычка делать трагедию по любому поводу! Мы ведь расстаемся не навсегда.
Но я хорошо знала, что это значит. Когда мужчина хочет уйти «красиво», он никогда не скажет: «Между нами все кончено». Придумает что-то щадящее вроде: «Мне нужно немного пожить одному». Уходит якобы на время, но уже не возвращается, ведь у таких с виду безобидных фраз существует подтекст, и означают они «я больше тебя не люблю».
Как я боялась этого! С Игорем - больше, чем с другими, - наверное, потому что любила его сильнее остальных мужчин, которые были в моей жизни. Так старалась, чтобы ему со мной было хорошо, чтобы никогда не захотелось «пожить одному». Видно, плохо старалась, раз он тоже уходит. Но пока не захлопнулась за ним входная дверь, еще 1 жива надежда. Я робко тронула его за руку: - Я тебя чем-то обидела, что-то сделала не так? Может, еще не поздно все исправить? Ты только скажи... Я сделаю все что угодно, только не уходи!
- Оленька, ты замечательная, - произнес Игорь дрогнувшим голосом, - просто...
«Сейчас скажет, что любой мужчина может только мечтать о такой женщине, как я, и что это он меня недостоин», - с тоской подумала я.
- О такой женщине, как ты, мечтает любой мужик, - сказал Игорь, отводя глаза. - И причина вовсе не в тебе, а во мне. Я должен немного пожить один, понимаешь?
Я не понимала, но что могла сделать? Стать на колени и умолять остаться? Лечь перед дверью? Связать его?
- Понимаешь? - переспросил Игорь.
Он чувствовал себя виноватым, поэтому требовал ответа. Только положительного, разумеется.
- Понимаю, - соврала я.
Он ушел из кухни, а тарелка с экзотическим якитори осталась почти нетронутой. Минут через десять крикнул из коридора: «Я позвоню!», хлопнула входная дверь, и я снова осталась одна... Не знаю, сколько просидела, оглушенная тишиной. Вздрогнула, когда она вдруг взорвалась телефонным звонком. Метнулась к аппарату. Может, Игорь одумался? Хочет попросить прощения и разрешения вернуться?! Звонила сестра.
- Привет, Олюня. Как жизнь?
- Хорошо, - ответила я и, не сдержавшись, всхлипнула.
- От хорошей жизни рыдаешь? - поинтересовалась она.
- От меня Игорь ушел. Только что...
- Я сейчас приеду, - тоном, не терпящим возражений, заявила Лариса и повесила трубку.
Я собралась было перезвонить ей, чтобы не приезжала - никого не хотелось видеть. Но подумала, что это бесполезно. Сестра всегда поступала так, как хотелось ей самой.
- Ну, выкладывай, - потребовала она, едва переступив порог, однако принюхавшись, передумала: - Нет, после расскажешь. Сначала покорми. Что там у тебя так обалденно пахнет? Сейчас, только руки помою... Кстати, тебе тоже не мешало бы умыться вон вся тушь по щекам размазалась.
Спорить с сестрой не было ни сил, ни желания. Послушно побрела в ванную и умыла лицо.
- Так что там случилось у вас с Игорьком? - спросила Лара, пододвигая к себе тарелку. - Это что такое? Как называется?
- Якитори, - безучастно пояснила я, - такое японское блюдо из курицы, с приправами.
- Значит, снова для ненаглядного изгалялась, а он не оценил.
- Я не изгалялась, просто хотела сделать ему приятное.
- А он, подлец, слинял в неизвестном направлении.
Лариса говорила ехидно, даже саркастически. Я обиделась. Ну почему даже родная сестра не понимает, как мне сейчас тяжело, как больно, как одиноко? Вместо того чтобы пожалеть, издевается.
- Ты приехала, чтобы меня добить? - слезы против моей воли снова потекли по щекам.
- Не обижайся, - примирительно произнесла Лара, - лучше расскажи, как дело было.
Я рассказала. Она непонимающе пожала плечами: «Так из-за чего истерика-то? Ну решил мужик какое-то время сам пожить... Подумаешь, трагедь! На твоем месте я бы, наоборот, обрадовалась -отдохнешь немного от готовки, от стирки грязных носков и вот этого колючего убожества», - она прикоснулась к рукаву моего псевдояпонского кимоно.
- Какого убожества? - не поняла я.
- Вот этого ацетатного убожества, которое бьется током и вызывает кожный зуд. С каких пор ты стала дома носить синтетику? Можешь не отвечать, я и сама знаю. С тех пор, как твоим бойфрендом стал повернутый на всем восточном Игорек. На себя в зеркало давно смотрела? Только что? И кого ты там увидела?
- Тридцатитрехлетнюю женщину, которую только что бросил любимый мужчина, - всхлипнула я.
- Плохо смотрела, сестрица. В действительности ты похожа на гейшу-двоечницу.
- Почему двоечницу? - пропустив «гейшу» мимо ушей, удивленно спросила я. Сравнение было таким нелепым, что я даже плакать от неожиданности перестала.
- Потому что от гейш-отличниц мужики не сбегают, - не стала щадить моего самолюбия сестра.
Я не сдержалась и тоже ответила колкостью:
- Но ведь и ты, насколько мне известно, сейчас одна.
- Да, одна. Но меня не бросали - я сама выгнала Вадима. Как говорится в одном рекламном ролике, почувствуйте разницу.
- Но я же не виновата... Я не хотела... Так старалась ему во всем угодить, - снова сорвалась я на плач.
- Чересчур старалась, поэтому Игорь и сбежал.
- Что?! - я обалдела от такого дурацкого заявления.
- Знаешь, кто ты? - задумчиво спросила Лариса и тут же сама ответила на вопрос: - Ты не гейша, ты - Душечка! Самая настоящая чеховская Душечка! С кем живешь, под того и подстраиваешься и, если нужно, меняешь мировоззрение на прямо противоположное. Своих убеждений и взглядов просто нет. А если и есть, то не знаю, куда ты их засунула... Не будем уточнять. Этакая пластилиновая женщина, которая позволяет мужчинам лепить из нее все, что им вздумается. Сначала им это наверняка даже нравится ведь так забавно взять в руки податливый материал и вылепить из него свой идеал. Но мечта будоражит только до тех пор, пока человек к ней стремится. Осуществленная же мечта никому не интересна. Именно по этой причине тебя бросил и Георгий, и Стае, и Ираклий. И Игорь - тоже. Наигрался в Пигмалиона и отправился на поиски нормальной женщины.
- Ты считаешь, что я ненормальная?
- Не придирайся к словам. Ты прекрасно поняла, что я имела в виду. Игорю, как и всем остальным мужчинам, нужна подруга, которая остается собой в любых ситуациях. А ты со своим желанием угодить очередному ненаглядному настолько вживаешься в предложенную им роль, что уже ничего своего не остается. Ты хоть сама помнишь, какая ты - настоящая?
Я молчала. Неужели правда? Не может быть. Я вовсе не подстраивалась под своих бывших мужчин, просто любила их и хотела, чтобы им со мной было хорошо. Ну не умею любить иначе! Л ара ошибается. Может, на мне сглаз, порча или венец безбрачия? Надо бы к какой-нибудь знахарке сходить...
- Вот скажи, зачем ты покрасила волосы? - спросила сестра.
- А что, разве плохо?
- Плохо. И ты об этом знаешь не хуже меня. Черный цвет, во-первых, старит, во-вторых, совершенно не подходит к твоему типу лица. А прокрасилась ты, чтобы быть похожей на японку.
Я опустила голову. Лариса попала в точку. Игорю действительно нравились миниатюрные, похожие на статуэтки японские девушки. Уменьшить рост я, к сожалению, не могла, поэтому ограничилась тем, что покрасила волосы басмой и отбелила специальными масками лицо.
- Спасибо, очень вкусно, - поблагодарила Лара с улыбкой, словно и не наговорила до этого гадостей. - Мне как-то доводилось есть это блюдо в командировке в японском ресторане... Обрадовавшись, что она перевела разговор на безболезненную для меня тему, я с любопытством поинтересовалась:
- У меня похоже получилось?
- Похоже. Только в ресторанном блюде специй было поменьше. Знаешь, о чем это говорит? О том, что ты старалась быть более японкой, чем настоящие японцы. Вообще твоя основная беда в том, что ты слишком уж стараешься. Так нельзя, Олюшка. Сестра ушла. Ее визит вместо успокоения принес душе еще большее смятение. «Ты стала насквозь искусственной, - звучали в мозгу Ларисины слова, - не осталось ничего настоящего...»
Я подошла к зеркалу и стала пристально вглядываться в свое отражение. Боже, как нелепо! Рослая тетка с темными кругами под глазами, особенно заметными на выбеленной коже, в ярко-красном кимоно, расшитом розочками и дракончиками. Торопливо развязала узел на поясе, сбросила с себя дурацкую одежку и надела старенький махровый халат. Распустила волосы (в последнее время я высоко закалывала их шпильками и даже на японский манер втыкала в пучок пластмассовые палочки). Подняла кимоно с пола и открыла платяной шкаф. Спрятать немедленно, куда-нибудь подальше, чтобы не мозолило глаза и не бередило свежую рану. Привстав на цыпочки, стала запихивать под стопку одежды. Часть вещей упала прямо мне под ноги. Нагнулась, вытащила из тряпичного вороха трикотажное платье кораллового цвета.
Желание примерить его перевесило страх болезненных воспоминаний. Натянула на себя облегающее, очень короткое платье с глубоким декольте. Посмотрелась в зеркало. Господи, неужели я это носила? Еще как! Почти не снимая, потому что оно очень нравилось Георгию моему первому мужу. «Ты в нем такая сексапильная!» - восторгался он. Ему нравились дамы, излучающие сексуальную энергию, роковые женщины - с большой грудью, полными чувственными губами и томным призывным взглядом. Красивая грудь у меня была от природы, все остальное пришлось приобрести - ради Жоры. Я стала красить губы яркой помадой, чего никогда раньше не делала, носить мини-юбки и облегающие платья. Это коралловое мужу нравилось больше всего. Всегда просил, чтобы надела его, когда приглашал своих друзей на партию в преферанс. Перед тем как сесть за игру, они ужинали, а я сновала из кухни в комнату, подавая водку в запотевшем графине и разнообразные закуски. Приятели мужа восхищенно цокали языками: «Повезло тебе, Жорка, с женой. И красавица, и хозяюшка», а он самодовольно улыбался, провожая меня удовлетворенным взглядом. Я млела от счастья и мечтала родить ребенка от любимого мужчины, но... - Ты фантастическая женщина, - сказал однажды Жора. - И ты заслуживаешь лучшего мужчины, того, кто по заслугам оценит все твои старания. Ая... задыхаюсь рядом с тобой. Чувствую, что начинаю дефадировать. Мне необходимы не только порядок в доме и хорошая еда, но и духовная пища. Я ухожу. Прости... И он ушел. К моей подруге Рите. Она была, пожалуй, единственной из подруг, которую я после свадьбы не боялась приглашать в наш дом. С моей точки зрения, было глупо ревновать мужа к девушке, которая носит бесформенные самосвязанные свитера, курит дешевые сигареты, вообще не пользуется косметикой и не умеет приготовить даже банальной яичницы. Она приходила, садилась в кресло, закуривала свою вонючую сигарету и, сдвинув нелепые очки на кончик носа, рассуждала о политике, творчестве Сартра, концептуальном кино или еще о чем-нибудь заумном и малопонятном. Рита не была красивой, и ни один мужчина, даже самый неизбалованный женским вниманием, не рискнул бы назвать ее сексуальной. Я дружила с ней скорее из жалости. «Бедная Ритка, думала сочувственно, так одинока. Сейчас вернется в пустую квартиру и будет там сидеть, как рак-отшельник». Намой взгляд, шансы выйти замуж у моей невзрачной подружки были даже не минимальными, а нулевыми, тем не менее именно к ней ушел от меня Жора.
С тех пор прошло десять лет. Недавно узнала, что они до сих пор живут вместе. Причем в самом что ни на есть законном браке. Рита успела родить Георгию двоих детей и окончить два вуза, но по-прежнему курит «Ватру» и кормит покупными полуфабрикатами и заумными разговорами: В их семье все хорошо.
«Как несправедливо устроен мир», - с тоской подумала я, снимая с себя платье, навеявшее столько грустных воспоминаний. Со злостью швырнула его на ворох одежды, достала из шкафа пустой чемодан и стала торопливо запихивать в него вещи. И вдруг ощутила под рукой холодную мягкую лайку. Вытянула из кучи черные кожаные брюки девятилетней давности. Интересно, влезу ли я в них сейчас... Влезла, хотя для этого пришлось сделать глубокий вдох и максимально втянуть живот. Купила эти брюки, когда познакомилась со Стасом, примерно через год после ухода Жоры. Я еще зализывала раны и чувствовала себя страшно одинокой. Помню утро того дня - дивное бабье лето. Но к вечеру резко похолодало, даже срывались редкие снежинки. Я уже битых полчаса стояла на остановке в ветровке и легких туфельках. Закоченела до такой степени, что не ощущала пальцев ног. Мимо проносились переполненные до отказа маршрутки, частники и такси, словно сговорившись, тоже не останавливались. И вдруг рядом со мной затормозил... мотоциклист.
- Ну что ж, садись! - предложил парень с широкой улыбкой.
- На это? - ужаснулась я, с опаской глядя на большой черный мотоцикл. - Ни за что!
Но парень уже нахлобучил мне на голову шлем и, сняв с себя кожаную куртку, накинул ее на мои плечи: «Садись!» Наверное, кто-то из моих прапрабабушек родился на Востоке. Иначе откуда во мне это покорное подчинение мужской воле? Я застегнула молнию на чужой куртке, поправила шлем и... послушно уселась на мотоцикл, обхватив незнакомца за талию.
- Замерз, - сказал парень, останавливаясь возле моего подъезда. - Сейчас бы горячего кофейку.
- Возьмите, - засуетилась я, стягивая его куртку. - Может, подниметесь? У меня есть отличный кофе.
Только дома, при ярком свете люстры, я наконец смогла рассмотреть незнакомца. Как он был красив! Гораздо красивее Жоры и вообще всех мужчин, которых раньше встречала. Русые волосы до плеч, серые глаза под густыми черными бровями, красиво очерченный рот, симпатичная бородка, придававшая его облику особый шарм... Просто юный скандинавский бог с точеными чертами лица и открытой улыбкой!
Я понимала, что веду себя неприлично, но не могла оторвать от него взгляда. Даже про кофе забыла. Больше того, когда он назвался Стасом, не смогла сразу вспомнить свое имя. Промычала что-то маловразумительное. Он рассмеялся: «Ладно, ты тут отогревайся пока, а я сам кофе сварю. Где у тебя кухня?» Стае остался у меня в ту ночь. И на следующую тоже. А на третий день привез сумку со своими вещами: «Если не возражаешь, поживем вместе». Еще бы мне возражать! Да я и не мечтала о таком! Счастливые дни складывались в счастливые недели, счастливые недели - в счастливые месяцы. Он был не только красив, мой Стае. Веселый, беззаботный, щедрый... Нигде не работал, вроде бы учился в каком-то вузе на заочном, но не помню случая, чтобы брал в руки учебник или ездил на занятия. Тем не менее деньги у него водились он был единственным сыном очень обеспеченных родителей. Как я любила его! Не за деньги и не за подарки, конечно, а зато шальное ощущение полета, которое неизменно испытывала рядом с ним. Если бы вы. только знали, как перехватывает дыхание от восторга, когда, крепко обняв любимого, мчишься на мощном «Харлее» по ночной трассе навстречу ветру! Мотоцикл Стае любил больше всего на свете, он был у него на первом месте. Я же гордилась почетным вторым. Поскольку подруга байкера должна выглядеть соответствующим образом, коротко подстригла волосы и выкрасила их в ярко-рыжий цвет. Купила эти лайковые брюки и ковбойские сапожки. А еще черный жилет из толстой свиной кожи, надевала его прямо на голое тело. Даже собиралась сделать татуировку на предплечье, но не успела. Помешал разговор, который произошел у нас однажды. Я сама завела его, за что корю себя по сей день. Правда, Стае все равно заговорил бы об этом, только, возможно, чуть позже.
- Ты чем-то расстроен? - спросила его тогда.
- Душно.
Я бросилась к окну, чтобы открыть форточку, но Стае удержал меня жестом. Положил руку себе на грудь, усмехнулся:
- Вот здесь душно. Тесно, как дятлу в клетке.
- Дятлов в клетках не держат, - пробормотала я, с ужасом понимая, куда он клонит.
- Ну кого там держат - страусов, пингвинов... Мне простор нужен, понимаешь? Я задыхаюсь, сидя на одном месте. А давай махнем куда-нибудь?!
- Куда? - еле слышно поинтересовалась я.
- Да куда глаза глядят. На запад, на восток, на юг, на север - все равно. Новые города, новые люди, новые впечатления - это и есть настоящая жизнь.
- Но у меня здесь квартира, работа.
- Квартиру запрешь, и все дела, а работа... Она тебе нужна? Я не работаю и отлично себя при этом чувствую.
- Тебе дает деньги отец.
- Правильно, дает. Кстати, немало дает, так что нам их запросто хватит и на двоих.
- А сколько ты собираешься путешествовать? Где мы будем , жить? Когда вернемся назад? - продолжала расспрашивать я.
-Ты прямо, как старая бабка. Это они любят планировать на сто лет вперед. А я предпочитаю жить сегодняшним днем. Ну что, едешь? Соглашайся.
- Я подумаю...
- Только быстрее думай, а то я долго не выдержу.
Я надеялась, что Стае скоро забудет о своей вздорной идее, но недели через две после разговора, возвращаясь с работы, увидела, как он собирается садиться на мотоцикл, припаркованный возле моего подъезда. В первой момент показалось, что у меня начались галлюцинации - рядом со Стасом стояла Я. Те же короткие огненные волосы, те же кожаные штаны и жилет, надетый на голое тело, то же множество серебряных сережек в каждом ухе. Нет, не я... У меня нет кельтского орнамента на правом предплечье, и мне уже давно не восемнадцать как этой рыжей девчонке. Я уезжаю, - сказал он, подходя ко мне. - Точнее, мы уезжаем. Это Лана, - кивнул он на стоявшую поодаль девушку. - Перестань, - увидев, что мои глаза наполнились слезами, Стае ласково погладил меня по руке, - ты классная, мне было хорошо с тобой. Жаль, что у нас не срослось.
- Почему? - беззвучно прошептала я.
- Почему Лана? Потому что ей плевать на квартиру и работу, и она готова ехать со мной куда угодно. Оль, не плачь, ты действительно очень хорошая. Но тебе нужен нормальный парень, с которым ты сможешь создать нормальную семью, а не такой безбашенный пилигрим, как я. Будь счастлива. Прощай.
И уехал с этой школьницей, а я снова осталась одна. Долго еще вздрагивала при виде парня в коже верхом на мотоцикле. Стянув с себя кожаные брюки, сказала вслух своему отражению в зеркале: «Все. Вечер воспоминаний постановляю считать закрытым. Да пошли они все: и Жорка, и Стае, и Ираклий, и...» Ираклий... Я подняла с пола строгую серую юбку из тончайшего кашемира - подарок моего второго мужа, того самого нормального парня, о котором, видимо, и говорил Стае. Точнее, мужчины
Ираклий был на двенадцать лет старше меня. Всегда одетый в классические костюмы известных торговых марок, респектабельный, сдержанный, богатый... Правильная, отточенная речь, легкая ирония, запах дорогого парфюма. Рядом с таким человеком могла быть только утонченная леди. И я стала леди - научилась сдерживать эмоции, овладела правилами этикета, научилась ориентироваться в Меню и карт вин дорогих французских (мой второй муж предпочитал французскую кухню) ресторанов. Обладая безупречным вкусом, Ираклий сам занялся обновлением моего гардероба. На смену сексапильным нарядам (память о Георгии) и рокерским прикидам (где ты, Стае? С кем и в каких краях рассекаешь на своем любимом байке?) пришли элегантные шерстяные и льняные костюмы и блузы из натурального шелка. Я всеми силами старалась подняться до уровня леди, и мои усилия не были тщетными.
Ты именно та женщина, которая мне нужна, - однажды сказал Ираклий, надевая на мой палец кольцо. - Хочу, чтобы ты стала хранительницей домашнего очага и матерью моих будущих детей.
Я сдала свою квартиру и переехала в загородный дом мужа. в:; Мне ничего не нужно было делать - убирала горничная, готовила повариха, участком занимался садовник. Единственное, что я должна была делать - это соответствовать. Искренне наделась, что мне это удается, но...
Телефонный звонок вырвал меня из уютного мирка, № которым я наслаждалась полтора года.
У вашего мужа - любовница, - сообщил низкий женский голос. Если не верите, можете сами убедиться. Они сейчас обедают в «Наторели». Зачем я поехала туда? До сих пор не знаю, правильно ли поступила. Оставаясь в неведении, могла прожить с Ираклием еще много лет. Но какая-то неведомая сила погнала к этому французскому ресторану где мы с мужем обедали десятки раз. Вошла в зал, села за столик в углу. Осмотрелась и увидела их Аркадия и вульгарно накрашенную девицу в расшитом стразами турецком джинсовом сарафане. Девица абсолютно не в его вкусе, но и моего мужа трудно было узнать - он сидел, вальяжно откинувшись в кресле (чего никогда не позволял себе в моем присутствии), узел галстука ослаблен, верхняя пуговица сорочки расстегнута, глаза озорно блестят... Девица что-то сказала и первой засмеялась своей шутке. Ираклий тоже громко захохотал и по-хозяйски похлопал спутницу по ляжке, словно лошадь по крупу. Я поднялась и решительно подошла к их столику.
- Оля?! Что ты здесь делаешь?
- Отвечу лишь после того, как скажешь, что ты здесь делаешь!
- Тут не место для подобного разговора. Поговорим дома, - хладнокровно произнес муж. Он, очевидно, был уверен, что, как всегда, подчинюсь его воле. Но меня уже понесло - слишком нестандартной оказалась ситуация.
- Кто эта женщина? Твоя любовница?
-Деловой партнер, - девица бесстыдно закинула ногу на ногу. Я повернулась и медленно пошла к выходу. Даже в такой стрессовый момент помнила, что нужно держать спину ровно. Надеялась, муж догонит меня, но он даже не поднялся из-за стола.
- Ну давай поговорим, раз уж тебе так хочется, - сказал, вернувшись домой только спустя три часа.
- Ты... Ты с ней спишь?
- Иногда. Не слишком часто один-два раза в месяц, ответил он таким тоном, словно обсуждал со мной какую-то несерьезную бытовую проблему.
- И давно это у вас?
- Около семи лет.
- Почему же в таком случае ты не женился на ней? - я была близка к истерике и с трудом сдерживала слезы.
-Ты же ее видела, усмехнулся Ираклий. Анжела совершенно не подходит на роль жены. А ты подходишь идеально. - Ты должен немедленно порвать с ней. Слышишь, немедленно! Или я, или она! - сорвалась-таки на крик.
- Дорогая, я не позволю ставить мне ультиматумы, - он поднялся и подбросил поленце в камин. - Ты меня полностью устраиваешь в качестве супруги, и я не хотел бы потерять тебя из-за такой ерунды. Но и отказываться от встреч с Анжелой тоже не собираюсь. Она для меня своеобразный допинг, без которого я уже не могу обходиться. Да и не хочу, по большому счету.
Я ушла от него в тот же вечер - уехала в новое одиночество. ...Коралловое платье, кожаные брюки, серая кашемировая юбка. Все эти вещи были из моего прошлого, но принадлежали... трем разным женщинам. - Четырем, - поправила я себя и кинула сверху расшитое драконами кимоно. Похоже, Игорь тоже стал моим прошлым.
- Ты как? - спросила Лариса, позвонив на следующее утро.
- Никак. Такое ощущение, что умерла. -А почему не на работе?
- Не знаю. Не пошла. Какая разница?
- Как все запущено, - пробормотала сестра и энергично добавила: - Нам нужно встретиться.
- Ну, приезжай, - бесстрастно произнесла я.
-Давай лучше в парке встретимся, погода какая чудесная.
- Ладно, - согласилась я, мне действительно было все равно. Игорь ушел - жизнь закончилась. Умирать вообще больно, а в четвертый раз - просто невыносимо.
Мы с сестрой нескольку часов гуляли по парку и говорили. О чем? Да ни о чем и одновременно обо всем на свете: о погоде, о том, что в моей квартире неплохо бы сделать ремонт, о том, что летом можно вдвоем съездить к тете Любе в деревню... И еще о тысяче разных пустяков. Только вернувшись домой, я поняла, что именно эта пустая болтовня с сестрой стала для меня самым лучшим лекарством. А еще поняла, что жизнь продолжается. Спустя примерно полтора месяца в дверь моей квартиры позвонили. Перед тем как открыть, я по привычке посмотрела в дверной глазок, и мое сердце учащенно забилось.
- Извини за беспокойство и за поздний визит, но я забыл у тебя военный билет. Я посторонилась, пропуская Игоря в квартиру. Вместо того чтобы пройти в спальню, где в тумбочке хранились документы, он стоял и, не отрываясь, смотрел на меня. А я - на него, потому что все еще любила этого мужчину.
- Ты отлично выглядишь, - наконец сказал Игорь.
- Спасибо, - мне была приятна его похвала.
- Тебе очень хорошо в джинсах.
- Мне удобно в них, - пожала плечами.
- Ты изменила прическу? Тебе к лицу.
- Я тоже так считаю, - улыбнулась, - и сестра похвалила.
Я удивлялась собственному самообладанию. Как ни в чем не бывало обсуждаю свою прическу, вместо того чтобы зарыдать у него на груди и умолять вернуться. Все-таки я сильно изменилась за то время, пока была одна.
- Хочешь есть? - спросила я неожиданно для самой себя. - У меня есть борщ.
- Борщ? Это замечательно! С удовольствием поем борща, так же неожиданно согласился Игорь. - А у тебя здесь все здорово изменилось, - добавил он, осматриваясь по сторонам.
- Просто выкинула ненужный хлам.
- И сама ты сильно изменилась...
- Просто стала собой. Ты уже поел? Вот твой военный билет. Пойдем, я выйду вместе с тобой.
- Ты куда-то уходишь? Так поздно? У тебя свидание? - его растерянность сменилась смятением.
- Курсы испанского языка, - объяснила, натягивая куртку. А еще я учусь танцевать фламенко.
- Почему фламенко?
- Знаешь, этот танец очень сильно повышает самооценку, - усмехнулась я. - После того, как ты бросил меня, мне было просто необходимо...
- Я не бросал тебя, - взволнованно перебил меня Игорь. - Я же тебе объяснял, мне просто нужно было пожить одному, чтобы во всем разобраться...
- Разобрался?
- Кажется, да. - На его лице отобразилась целая гамма чувств, самым сильным из которых была растерянность. - Оля, я понял, что люблю тебя... Я могу вернуться?
- Нет. - Он понуро побрел к двери. - Игорь, - спокойно окликнула я, - ты не можешь вернуться прямо сейчас, но... ты можешь назначить мне свидание. Если хочешь, я готова завтра сходить с тобой в кино...
